Неточные совпадения
Транспорт «Князь Меншиков» и корвет «Оливуца» получили приказание
идти вперед, а шкуна «Восток» послана осмотреть и, по возможности, описать островок, открытый
лейтенантом Панафидиным под 25° ‹северной› широты.
Оба
лейтенанта были приняты и чествуемы редакцией «Русских ведомостей». Я показал им Москву, проводил их на вокзал и по их просьбе некоторое время
посылал через них корреспонденции в «Нью-Йорк Геральд», которые там и печатались.
Бывало,
пойдешь по улице — ну, русский
лейтенант…
Кузьма Васильевич в этот раз гораздо больше хлопотал о своей наружности, чем когда
шел на свидание с «Zuckerpüppchen», не потому, что Колибри ему больше нравилась, чем Эмилия, но в «игрушечке» было нечто загадочное, нечто такое, что невольно возбуждало даже то ленивое воображение, каким обладал молодой
лейтенант.
— Курс такой-то… Последний ход 8 узлов… Паруса такие-то… Огни в исправности… Спокойной вахты! Дождь,
слава богу, перестал, Василий Васильевич!.. — весело говорит закутанная в дождевик поверх пальто высокая плотная фигура
лейтенанта в нахлобученной на голове зюйдвестке [Так называются непромокаемые шляпы моряков.] и быстро спускается вниз, чтобы поскорее раздеться и броситься в койку под теплое одеяло, а там пусть наверху воет ветер.
— Отпустите руку, пожалуйста, и стойте вольно. Я не корпусная крыса! — проговорил смеясь
лейтенант и в ответ не приложил руки к козырьку, а, по обычаю моряков, снял фуражку и раскланялся. — Капитан только что был наверху. Он, верно, у себя в каюте!
Идите туда! — любезно сказал моряк.
— Что это значит: куда мы
идем? — спрашивал Ашанин у
лейтенанта Поленова на баке, где должен был находиться по расписанию во время аврала.
По широкому Донаю и по бесчисленным его протокам
шла канонерка узлов по шести в час. Командир ее,
лейтенант, милый и любезный моряк, совсем непохожий по своим взглядам на пехотных офицеров, не без горького чувства рассказывал Ашанину о том, как жестоко велась война против анамитов, и не удивлялся, что теперь, после мира, снова приходится «умиротворять» страну.
Склоняясь на убеждения Христенека, она
послала с курьером письмо к Орлову, в котором извещала, что письмо его к
лейтенанту дает ей смелость ехать в Пизу и с полною доверенностью вверить ему свою судьбу.
В январе 1756 года его повысили в обер-провиантмейстеры и
послали в Новгород. В октябре того же года сделали генерал-аудитор-лейтенантом, с состоянием при военной коллегии; в декабре переименовали в премьер-майоры. Следовательно, первые годы по производстве в офицеры он только временами нес строевую службу и ротой не командовал.